Кредиторы во всем мире должны наконец понять: если ты даешь деньги в долг, то они могут и не вернуться. Без этого устойчивого оздоровления глобальной экономики не будет, считает Нобелевский лауреат Роберт Ауманн.

Сергей Сумленный, «Эксперт» №35 (768)

Роберт Ауманн уверен, что власти стран еврозоны должны дать Греции обанкротиться. Спасение стран-банкротов по образцу американского выкупа плохих активов было бы серьезной ошибкой, считает известный экономист.

— Вы являетесь одним из ведущих мировых экспертов в вопросах теории игр. Как с точки зрения этой теории можно объяснить механизм возникновения мирового кризиса? Как получается, что действия массы игроков, пытающихся увеличить свой выигрыш, в итоге приводят к массовому уничтожению богатства?

— Прежде всего я должен пояснить термин «игра». Игра не означает что-то несерьезное. Большинство игр очень серьезны. Эта терминология, к сожалению, неудачна — игры на самом деле серьезны. Так, война в техническом смысле слова — игра. Экономические решения — это игра. Политика — тоже игра. Что я подразумеваю под игрой? Это ситуация, в которой принимают участие несколько действующих лиц, они взаимодействуют между собой и принимают решения — не обязательно друг против друга и не обязательно приводящие к ущербу для одной из сторон (это были бы игры с нулевой суммой, и это крайний, редкий в практике случай). Игрой же это называется потому, что люди делают ходы и анализируют ситуацию со стратегической, а не с моральной, психологической, социологической или исторической точки зрения. Анализируют, чтобы сделать самый умный ход для достижения своих целей. Именно и только поэтому мы называем это игрой. А не потому, что это несерьезно.

Разумеется, кризис можно назвать игрой. Люди взаимодействуют, они пытаются добиться максимума прибыли. Они делают ходы.

— И речь идет о выгоде для игроков.

— Многие люди, критикующие действия игроков в ходе экономического кризиса, упрекают их в том, что они-де алчны. Я не согласен с этим. Мы все алчны. Бизнесмены алчны — они хотят заработать деньги, об этом всегда и идет речь. Я думаю, что алчность — это то, что заставляет экономику работать. Это ни в коем случае не плохо.

— Но все-таки как получается, что сумма действий игроков, каждый из которых пытается максимизировать свою прибыль, в итоге приводит к кризису и массовым убыткам? Например, когда все участники рынка начинают массово сбрасывать свои активы, вызывая панику и падение курсов?

— Ну нет, кризис вызвало не это. Кризис не имел описанных вами психологических причин, это был настоящий кризис. Хотя причины его очень просты. Вы берете несколько не слишком надежных заемщиков, оцениваете возможную вероятность их банкротства, допустим, в 20 процентов. Собираете все выданные им кредиты в общий пул, установив высокую ставку. Тогда даже если 20–25 процентов из них обанкротятся, высокая ставка покроет убытки кредиторов. И что случилось дальше? Гигантский объем денег был выдан под строительство домов. Когда такое количество денег поступает в ипотеку, приходят подрядчики и строят очень много домов. И тут случилось то, что было предсказано: 25 процентов должников не смогли расплатиться с долгами. Банки стали забирать у них дома, но количество новых домов было гигантским, а тут еще 25 процентов этих домов было выброшено на рынок. Предложение домов взлетело до небес. Цена на них упала. Она упала ниже изначальных показателей. То есть если кто-то покупал дом за 500 тысяч долларов, а теперь этот дом стоит только 400 тысяч, то он говорит банку: я же не сумасшедший, я не буду выплачивать за дом, который стоит 400 тысяч долларов, лишние 100 тысяч. Я не псих! Вот вам ключи, забирайте! И что дальше? Еще больше домов вышло на рынок — и никто не был готов платить за них. Банки оказались не в состоянии вернуть свои долги и начали банкротиться.

— Но это была только первая фаза кризиса.

— Две или даже три вещи лишь усугубили ситуацию. Первая — гигантские плечи, используемые банками. Банки давали деньги в долг не под разумное плечо — 15 к 1 или 20 к 1. Нет, банки давали деньги под плечо 30, 40 и 60 к 1. Банки выдали долгов в 60 раз больше, чем у них было денег. Теоретически это могло бы сработать, если бы люди долги возвращали. Но если все случается разом и кредитные плечи такие огромные — все, капут! Вторая вещь — CDS. Обычно финансовые институты страхуют друг друга, но страховка дает ощущение безопасности. Если вы застрахованы, то вы меньше заботитесь о том, кому даете деньги в долг. А еще хуже ситуацию сделали пакеты помощи. Сегодня утром президент ФРГ господин Вульф сказал, что подобная помощь финансистам — это нечестно, потому что, если ты заработал денег, ты положил их себе в карман, а если ты потерял деньги, то через выкуп плохих активов тебе их вернут.

Но даже если бы они были просто нечестными! Это было бы полбеды! Настоящая — третья — беда в том, что подобная помощь дает неверные стимулы. В следующий раз кто-то еще сделает то же самое, потому что он знает: его вытащат из кризиса, стоит только сесть в частный лайнер, прилететь из Детройта в Вашингтон и поговорить с господином Обамой. Так что дело не в том, что кто-то что-то не так продал. За всем этим стояли глубокие экономические причины.

— Сейчас мы наблюдаем, как страны еврозоны пытаются подобным образом спасти национальную экономику — Грецию.

— И я не понимаю зачем. Проблемы греков — это их проблемы. Их и немецких банков, которые одолжили им денег. Я не понимаю, почему я должен платить за греков и кто-то еще должен.

— Европейские политики полагают, что коллапс Греции может стать триггером коллапса еврозоны.

— Да почему?!

— Они считают, что это снизит доверие к евро.

— Наоборот! (Стучит по столу.) Наоборот, это повысит доверие к евро! Греческое правительство — это только греческое правительство. Так же как Lehman Brothers — это только Lehman Brothers. И они обанкротились. Многие обанкротились.

— Я не выступаю адвокатом позиции европейских политиков, но она состоит в том, что после банкротства Lehman Brothers кризис резко обострился, и банкротство Греции может вызвать такой же, если не худший, эффект.

— И с этим я не согласен. У греков масса обязательств — по долгам, по социальным гарантиям. Но если у тебя нет денег — ты не платишь, и всё. Нет денег — не платишь. А тут наоборот, создаются всё новые и новые обязательства. Греки говорят правительству: мы не согласны, мы будем бастовать, мы хотим наши пенсии. Тот же Джозеф Стиглиц говорит: мы не можем позволить Греции обанкротиться. Возможно, я понимаю в экономике меньше, чем он. Но мой здравый смысл говорит мне: даже не должники, а кредиторы должны понять, что, если ты даешь деньги в долг, ты можешь столкнуться с тем, что они не вернутся. Ты должен учитывать это! Я уверен, что если Греции позволят обанкротиться, то правительство просто скажет гражданам: извините, у нас нет денег. Человек, компания или страна, у которых нет денег, должны иметь возможность обанкротиться! (Стучит ладонью по столу.) Дайте им обанкротиться!

— Но тогда грекам придется выйти из еврозоны.

— Да совершенно необязательно! У них просто нет денег, почему они должны выходить из еврозоны? Пусть остаются. В свое время мир был не миром доллара или миром евро — это был мир серебра и золота. И никто не выходил из зоны золота, если у него не было денег. Нахождение внутри еврозоны стимулирует страну соблюдать определенную финансовую дисциплину. Греки не могут печатать деньги — почему же их выбрасывать из еврозоны? Они всего-навсего должны сказать народу: нам очень неудобно, но у нас просто нет денег, чтобы расплатиться по всем обязательствам. Израиль прошел через это в 1955–1956 годах и очень медленно вышел из тяжелой ситуации. Ты шел в магазин и мог купить только чуть-чуть хлеба, чуть-чуть сахара. Это не была война, это был мир. Но если денег нет, то денег нет, вот и всё.

— Вы говорите об экономической дисциплине, которую приносит членство в еврозоне. То есть если греки выйдут из еврозоны, то они станут еще более недисциплинированными?

— Да, да, да, именно так! В еврозоне ты не можешь печатать деньги, в этом все дело!

— Насколько серьезна проблема в США, чей кредитный рейтинг понижен?

— Осенью 2009 года я путешествовал по Южной Америке, и, когда меня люди спрашивали, что им делать, я отвечал: уходите из доллара. Бегите от доллара, потому что американское правительство перенапряглось, спасая компании, и доллар должен упасть, потерять в цене относительно других валют. Необязательно относительно евро, а относительно других валют. Например, израильской. Так оно и случилось: сначала курс был около 4 шекелей за доллар, а потом упал до 3,4. Доллар должен упасть — выкуп плохих активов создал огромный долг, вы не можете выплатить его простым печатанием денег. Республиканцы, которые противостояли Обаме, беспокоились именно об этом. Это серьезная проблема, это симптом базовой слабости доллара.

— Кому в итоге нужно больше дисциплины — правительству США или банкам, покупающим американские облигации?

— Банкам нужно больше диверсификации. Американские облигации все еще далеко не самый плохой объект для инвестиций. Рейтинг США понижен, но незначительно. Разумеется, банкам не стоит концентрироваться на покупке только американских бумаг. Им нужно диверсифицировать инвестиции, мудро распределять их.

— Но во что они могут вкладывать деньги?

— В бумаги частных компаний, в акции, в облигации конкретных европейских стран, да в те же российские бумаги. Если одно пойдет вниз, то другое пойдет вверх.