Население Земли продолжит стареть и перестанет расти. Это приведет к радикальным сдвигам в структуре экономики: сменятся потребности, им надо будет соответствовать. Серьезные изменения ожидают пенсионную систему: сокращающееся число трудящихся не прокормит растущее число стариков. Но спасение утопающих — дело рук самих утопающих…
Ольга Власова, редактор отдела мировой политики журнала «Эксперт».
У вас есть дети? Если нет, но поезд еще не ушел, то стоит завести одного, а лучше парочку. А также подумайте о том, какую еще профессию вы хотели бы получить. Сегодня это, возможно, лучшие инвестиции в ваше будущее. Примерно к такому выводу приводит чтение доклада ООН о старении населения, опубликованного в декабре прошлого года.
Тема стремительного старения населения не нова, ее мониторингом с 1995 года занимается специальное подразделение ООН. Однако новый доклад по старению вышел в то время, когда в связи с разразившимся кризисом многие пытаются переосмыслить основания для экономического роста и саму природу прогресса (есть ли он на самом деле и так ли он неотвратим, как раньше казалось). В этом контексте новые цифры и выводы исследования воспринимаются на уровне откровений.
Самый знаменательный факт — информация о том, что в ближайшие 30 лет численность населения (впервые за всю историю человечества!) перестанет расти и стабилизируется на отметке 9 млрд. Произойдет это потому, что к 2020 году общемировой уровень фертильности впервые опустится до показателя, необходимого для простого замещения населения Земли, и последующие 30 лет население будет прирастать лишь по инерции. Алармисты, обещавшие нам 18 млрд человек к концу столетия и предрекавшие экологическую катастрофу от перенаселения и нехватки ресурсов, посрамлены. Но повод ли это радоваться?
Остановка роста населения у многих ассоциируется с неизбежным прекращением экономического развития и прогресса как такового. Ведь именно с началом Нового времени население Земли начало стремительно увеличиваться, и многим до сих пор кажется, что экономический рост и развитие невозможны без увеличения трудовых ресурсов.
Кого-то шокирует другое — универсальность и необратимость старения населения Земли. Стареют не только Япония, но и Китай, и Бразилия, и Индия (там этот процесс пока находится на более ранней стадии, но набирает силу столь же неотвратимо, как и на Западе: уровень фертильности в Азии драматически сократился).
Стабилизация населения Земли происходит из-за увеличения срока жизни человека и одновременно сокращения количества детей. «В развитых странах количество стариков превысило количество детей еще в 1998 году, а на мировом уровне это произойдет в 2045−м. Количество лиц старше шестидесяти растет со скоростью 2,6% в год, и к 2050 году их будет два миллиарда» — цитата из доклада ООН. Любопытно при этом, что большинство лиц старше 60 составляют женщины, преимущественно одинокие.
По мнению исследователей, процесс старения населения Земли уже прошел точку невозврата. Если даже в будущем по каким-то причинам рождаемость резко вырастет, это уже не сможет преломить установившейся тенденции, так как в процентном отношении женщин детородного возраста будет слишком мало по сравнению с армией старушек-долгожительниц.
Пенсии не будет
Старение населения до сих пор оценивалось как однозначно негативный процесс, предсказать все последствия которого практически невозможно. Наиболее очевидные из них — увеличение количества пенсионеров и сокращение относительной численности рабочей силы. В связи с этим система выплаты пенсий из денег работающих налогоплательщиков давно признана непосильным бременем для государства, и за основу взята накопительная схема (частная, государственная или комбинированная). Но разразившийся финансовый кризис развенчал жизнеспособность и накопительных пенсионных фондов как беспроблемного способа содержания растущей армии пенсионеров.
Кстати, многие считают, что как раз с появлением гигантских частных пенсионных фондов была запущена машина финансовых спекуляций, которые, собственно, и закончились нынешним крахом. Их временная высокая доходность обеспечивалась надуванием спекулятивного пузыря, а не реальным экономическим ростом. Да и сама идея о том, что накопленная пенсия лучше перераспределенной, сомнительна — в итоге на пенсионера-инвестора все равно должен кто-то работать.
Что касается госпенсий, то в скором будущем в большинстве развитых стран они не будут покрывать и прожиточного минимума, не говоря уже о каких-то излишествах типа путешествий или затратных хобби. О странах вроде Китая или Бразилии говорить и вовсе не приходится, там массового пенсионного обеспечения не было и, вероятно, уже и не предвидится.
Иначе говоря, для тех, кому сегодня 30–40, прогноз звучит таким образом: пенсии не будет. Либо она будет столь незначительна, что вряд ли стоит на нее всерьез рассчитывать.
Законодательно это, по всей видимости, будет оформлено в виде повышения пенсионного возраста лет до 70–75 (дискуссии на эту тему уже идут в европейских странах, включая Россию). Но очевидно, что лишь немногие смогут в 75 лет занимать те же карьерные позиции, что и в 50. Это означает, что масса пожилых людей либо пополнит класс безработных, либо будет искать какие-то менее квалифицированные позиции (вспомним сегодняшних старушек-гардеробщиц и вахтерш). Ситуация серьезно осложняется тем, что из-за постоянно нарастающей изменчивости и информационного обновления жизни уже сегодня сложно проработать четыре десятилетия в одной профессии. Дальше, вероятно, среднему человеку надо быть готовым к неоднократной переквалификации, но с возрастом у среднего человека теряется гибкость мышления и способность к обучению, болезненно воспринимается и утрата статуса. Трудно стать воспитателем группы продленного дня или уборщицей, если лет двадцать был директором школы.
Остается сфера личных накоплений на старость. Но и тут есть сложности. Во-первых, подобная опция доступна более обеспеченной части населения и вряд ли превысит 50% от общей численности населения страны. Во-вторых, деньги стали столь непостоянной субстанцией, что за 40 лет либо банк разорится, либо деньги обесценятся, либо произойдет какой-нибудь социальный катаклизм (история ХХ века изобилует подобными событиями, о более ранних периодах лучше и не вспоминать). Иначе говоря, серьезно копить деньги в подобной ситуации может лишь тот, у кого есть их ощутимый излишек. И вряд ли большинство станет отказывать себе во всем в 30, надеясь шикануть в 75.
Следует упомянуть и другую серьезную деталь — здравоохранение. Растущая армия старичков, которым необходимо поддерживать себя как можно дольше в рабочей форме, требует значительных затрат на медицинское обслуживание, ведь с возрастом развивается большинство наследственных и приобретенных заболеваний. Медицина предлагает все более совершенные способы избавления от разнообразных недугов (сложные операции, лекарства нового поколения), но их цена становится слишком высокой для государственного бюджета даже в таких убежденных странах бесплатной медицины, как Великобритания. Кто за них заплатит? Государственный бюджет явно не выдержит подобных трат, введение же частного медицинского страхования приведет к появлению огромного количества пожилых людей, не имеющих никаких медицинских страховок.
Для развитых стран не за горами перспектива превратиться в общества, наполовину состоящие из лиц старше шестидесяти. Если же уровень их жизни окажется слишком неудовлетворительным, то это чревато социальной напряженностью. Высока вероятность, что в таких традиционно гуманистических обществах, как европейские страны, государствам придется тратить изрядные средства на поддержание огромного стареющего сегмента граждан, что автоматически сократит ассигнования на программы, нацеленные на развитие и образование.
По мнению многих, учитывая экономическую туманность нашего общего будущего, лучшая страховка отныне не абстрактные налогоплательщики, а наши собственные дети. И средства, и силы лучше вкладывать в свое и их образование и развитие. В сущности, если посмотреть на этот вопрос в исторической перспективе, то универсальные и приличные социальные гарантии государства по старости существовали лишь крошечный промежуток времени в ХХ веке. Во все остальные времена единственной страховкой на старость была собственная предприимчивость и хорошие дети.
От количества к качеству
В отличие от старения населения прекращение роста его численности — событие не столь однозначное. Очевидно, что это величина относительная, накрепко привязанная к существу экономических и социальных процессов, происходящих в конкретном месте и в конкретное время. Это может стать как благом, так и катастрофой.
Фернан Бродель
Чтобы понять, каким образом численность населения сегодня связана с направлением развития отдельных стран и человечества в целом, обратимся к анализу демографических процессов прошлого, например к сделанному выдающимся французским историком Фернаном Броделем. А он пришел к заключению, что численность населения и характер ее изменения — чрезвычайно важный фактор в развитии человеческой цивилизации. Причем важнее всего не точные числа, а динамика и соотношения. Один из удивительных выводов, к которым приходит Бродель (он так и не нашел объяснения этому явлению), — единство демографических процессов, происходящих в мире. Уже в XIV веке увеличение или сокращение численности отдельных стран или регионов происходит в одном и том же направлении и почти в одинаковой пропорции. Удивительно, но очевиднее всего корреляция колебаний населения Европы и Китая.
В частности, сопоставляя различные данные, Бродель показывает, что с XIII по XVII век население мира колеблется, практически не увеличиваясь, на уровне приблизительно 400 млн человек. Значительный рост начинается только с XVII века. В 1750 году нас уже около 700 млн, а в 1850−м — чуть больше миллиарда. В 1900−м — полтора миллиарда, в 1950−м — два с половиной. Сегодня уже почти семь миллиардов.
Следуя рассуждениям Броделя, можно заключить, что до наступления Нового времени численность населения в Европе саморегулировалась приблизительно так, как саморегулируется численность животных в экосфере. За относительным избытком продуктов питания следовал резкий демографический всплеск, который затем уравновешивался высокой смертностью от регулярно повторяющихся эпидемий.
Эрих Фромм
«С того времени, как человек избавился от своей первичной животной сущности, с того момента, как он стал господствовать над остальными живыми существами, он по отношению к последним проявляет макропаразитизм хищника. Но одновременно, будучи подвержен нападениям бесконечно малых организмов — микробов, бацилл и вирусов, — он сам оказывается жертвой микропаразитизма, — пишет немецкий философ Эрих Фромм. — В жизни людей продолжается не имеющая конца борьба по меньшей мере на два фронта: против скудости и недостатка питания и против подстерегающей его коварной и многоликой болезни. И в обоих планах человек эпохи Старого порядка постоянно пребывает в неустойчивом положении».
С наступлением Нового времени человечество вступило в новую парадигму существования, в которой его численностью стали управлять в большей степени не законы экосистемы, а потребности того или иного проекта развития.
Иначе говоря, цивилизации начали создавать все время усложняющиеся социоэкономические проекты, для реализации которых требовалось возрастающее количество людей. Именно драматическая усложняемость обществ и хозяйств, называемая разделением труда, а также стремление к усовершенствованному потреблению, распространяющемуся на все большее количество людей, привели к беспрецедентному росту их числа с XVII века по настоящий момент.
Весьма любопытный аспект этого процесса — необязательность усложняемости. Иначе говоря, не все общества обладают равным стремлением к усложнению (абсолютным чемпионом здесь в исторической перспективе стала Европа, передавшая затем это качество США). Многие социумы не пошли по пути усложнения (взять хотя бы Африку, драматическое увеличение населения которой во второй половине ХХ века произошло и которая продолжает существовать на продовольственном допинге присылаемой Западом помощи) и до сих пор существуют в рамках регуляции животной экосистемы «старого» времени.
В связи с этим возникает важнейший вопрос: означает ли прекращение роста численности человечества остановку усложняемости обществ и хозяйств и стагнацию мирового развития?
Здесь обратим внимание на еще одно любопытное демографическое соотношение, обнаруживаемое Броделем. Величина народонаселения, безусловно, имеет огромное значение для состоятельности и жизнеспособности государства, но чрезмерное увеличение численности и избыток народонаселения подавляют способность социума к усложняемости. Нечто подобное произошло с азиатскими странами, в частности с Китаем. Особенности возделывания риса как основного продукта питания сформировали в Азии порочный круг необходимости избыточной численности населения. Именно поэтому там не использовались в массовом порядке тягловые домашние животные, а впоследствии не развивались технологии, призванные заменить и оптимизировать применение человеческой силы (абсолютно неэффективное даже при сравнении с лошадью).
Иначе говоря, в слишком многочисленных цивилизациях человек слишком долго использовался как источник чисто физической — животной — энергии. В Европе же направление развития шло сначала от замещения человеческой физической силы силой животного, а затем к технологии и использованию энергии природы.
Таким образом, уникальность западного тренда человеческого развития состояла в том, что с течением времени там не только росло количество исполнителей проекта, но и повышалось качество человеческого материала. Иначе говоря, удельный вес «человеческого вещества» на единицу населения в Европе был значительно выше, чем в Азии, — вне зависимости от валовой численности населения (важно оговориться, что такое расхождение было обусловлено исключительнокультурно-цивилизационнымифакторами).
Человек эволюционирующий
Сергей Петрович Капица
Подобные наблюдения подталкивают нас к мысли, что переставший расти мир, возможно, не перестанет развиваться, а вступит в иную парадигму развития. В рамках этой модели человечество будет вынуждено расти не количественно, а качественно. Как писал Сергей Капица, предсказывавший остановку роста численности населения на уровне 12 млрд, «при достижении предела сжатия исторического времени происходит завершение целой эпохи роста и, как следствие, смена парадигмы развития. После демографического перехода человечество вступит в новую эпоху своего развития при новой структуре времени и нулевом или малом численном росте. При этом развитие больше не будет связано с ростом численности».
Можно предположить, что мы наблюдаем процесс эволюции человека, когда его животная составляющая (про которую сказано «плодитесь и размножайтесь») уменьшается, а собственно человеческая (творческая и созидающая) возрастает.
«Эволюция человека основывается на том факте, что он утратил свой первоначальный дом — природу — и что он никогда не сможет вернуться в него, никогда не сможет стать животным, — пишет Эрих Фромм. — Для него существует только один путь: полностью выйти из своего природного дома, найти новый дом — тот, который он создает, очеловечивая мир и становясь сам настоящим человеком».
Этот обнадеживающий вывод позволяет рассматривать в более оптимистичном свете и тотальное старение населения. Наша будущая необозримо долгая старость подталкивает человека к необходимости продлить цикл развития, не позволять своему мозгу покрываться коркой, а оставаться деятельным и гибким как можно дольше. Одновременно человеку необходимо сознательно заботиться о своем здоровье, так как небрежное отношение к собственному организму чаще приводит не к более ранней смерти, а к продолжительному прозябанию в старости вместо деятельной активности.
То, что нас становится меньше, но мы начинаем дольше жить, выводит человека из традиционного физиологического цикла, согласно которому развитие среднего индивидуума продолжается сегодня до 25–28 лет. Затем еще 10–15 лет он пользуется своим физическим избытком сил и реализует созданный потенциал. Затем постепенно закосневает к сорока годам, утрачивая интерес ко всему новому, теряя гибкость ума и стремление к дальнейшему развитию. И — счастливо выходит к шестидесяти на покой. (В прошлом активный цикл среднего человека был еще короче и еще ближе к животному циклу.)
По словам Фромма, для каждого отдельно взятого индивидуума весьма сложной для решения задачей становится «рождение человеком». Здесь сам факт физического рождения — это лишь запуск большого цикла длиною в жизнь. По Фромму, «мы, наверное, рождаемся окончательно только к моменту смерти, хотя трагическая участь большинства людей — умереть, не успев родиться».
Наша длинная старость — хорошая новость: теперь,по-видимому, будет больше времени, чтобы стать человеком.
Оставить комментарий