Написание этой статьи принесло мне большое психологическое облегчение: мне наконец удалось выплеснуть гнев, копившийся долгое время из-за явного извращения фондовой модели финансирования бизнеса.

Е. Бреслав. Статья опубликована на портале rus.delfi.lv 20 октября 2008 г.

Поскольку анорексия — слово не самое распространенное, позволю себе его пояснить: это серьезное заболевание, заключающееся вначале в осознанном отказе от еды, а позже — в неспособности принимать еду вообще. Страдают им молодые женщины в самом что ни на есть цветущем (до начала болезни) возрасте. Болезнь страшная: 20% случаев заканчиваются смертью.

Но они совсем не хотят умирать — они просто хотят быть стройными. Для этого они начинают меньше есть. Меньше, меньше… пока не перестают совсем. Получается «сдвиг мотива на цель». Вначале худеем, чтобы быть красивыми, а потом худеем, чтобы похудеть.

На мой взгляд, настал момент, когда я могу открыто задать вопрос, беспокоящий меня уже лет 10: а зачем предприятиям акции?

Шепотом я задаю его давно, но по ответным взглядам собеседников у меня всегда создавалось впечатление, что я спрашиваю что-то не совсем приличное. Но — наконец! — я могу подкрепить свой дурацкий вопрос открытыми цифрами.

Не поймите меня излишне примитивно — историю фондового рынка я знаю неплохо. И, кстати, начинался и развивался он очень толково — как место торговли долговыми расписками (векселями), причем преимущественно государственными. Только после войны Севера и Юга главными инструментами фондовой биржи стали акции, но и тут все понятно — акционирование было способом привлечения капитала. Вторичный же рынок, с одной стороны, сформировался естественным образом, с другой — был нужен и заслуживал всяческого поддержания как залог ликвидности приобретаемых акций. Ну в самом деле — ведь легче вложить деньги в предприятие, если знаешь, что при необходимости можешь быстро их вернуть, пусть даже не все, а часть, чем вкладывать навеки. Да и эмитентам проще — можно привлечь не только крупных вкладчиков, которые еще и отчета потребуют, и в управление будут лезть, а собрать с миру по нитке.

Тут тоже все гладко — пока худеем для красоты.

Но потом стали появляться периоды в истории биржи, когда основной доход держатели акций получали не от дивидендов, а от игры на курсовой разнице. Появились даже теории стоимости бизнеса — якобы капитализация компании отражает ее истинную ценность. Очень популярными они оказались — даже Соросу не удалось сбить их приверженцев с толку. А ведь он из своего подхода прибыль извлекал…

Реплика в сторону: мне феномен Сороса вообще очень интересен. Получается, что ученый, который не зарабатывает денег, — книжный червь, оторванный от жизни и посему не заслуживающий внимания; но когда он еще и деньги зарабатывает, то просто сволочь. И его работы все равно не читают.

МТСВера в истинность курса акций сыграла с их обладателями злую шутку. Вот, например, компания МТС с активами 12,1 млрд. баксов еще 30 мая имела капитализацию (это не что иное, как общая стоимость ее акций) 34,4 млрд. Значит, ее пайщики могли купить каждый по трети от цены своих акций. Но 17 октября капитализация была уже 15,2 млрд. — и акции наполнились живым, реальным содержанием, хотя пайщики стали беднее вдвое.

Но мой вопрос не об этом, а о другом — зачем МТС вообще нужно было выпускать акции, если она за всю свою историю никогда не нуждалась в дополнительном стороннем финансировании? Она и сейчас в нем не нуждается. И хотя средства, полученные от первичного размещения акций, видны в балансе отчетливо, их сумма — 582,4 млн. USD — покрывается чистым (!) денежным потоком за 1 (один) квартал.

СургутнефтегазВозьмем еще одну замечательную компанию — Сургутнефтегаз, с еще более замечательным сокращением СНГ. Рынок оценил эту компанию в 460 млрд. руб. (18,43 млрд. баксов, 35,7 млрд. акций по 12,9 руб. при активах больше триллиона рублей (две с лишним капитализации) и высоколиквидных активах в размере трети от капитализации (145 млрд. руб.). Ей, ну ей-то зачем акционирование? У нее даже инвестиционных кредитов нет, а скорость оплаты собственных счетов — 3,8 дня.

Хорошо, это промышленные производства. Может, с банками дело обстоит иначе? Может, это российские по неопытности дров наломали, а на Западе все круче? Это вряд ли.

Citygroup, крупнейший банк Америки по величине активов, дожился до того, что его капитализация снизилась до 81 млрд. долларов (5449,5 млн. акций по 14,88 доллара за штуку. Итого его активы превысили его капитализацию в 25 раз. Денежных средств на его ТЕКУЩИХ счетах столько, что он может на них выкупить 77% своих акций. Ему оно надо — страдать от проклятий неудачливых инвесторов? Ведь деятельность-то его идет так же, как и шла! Он же к этим колебаниям не имеет, по сути, отношения!

ВТБНо апофеозом всего этого нагромождения является российский Внешторгбанк, выпустивший акции в мае этого года. Их котировки — почти что точная баллистическая кривая, по которой камень падает вниз. А зачем это самому ВТБ с его 5,4% рентабельности продаж за квартал (!)? А если бы не убыток от колебаний курса сдуру купленных финансовых инструментов (128 млн. долларов), то она составила бы 11,4%? Еще раз подчеркиваю — за КВАРТАЛ.

Итак, налицо куча эмитентов, которые худеют, чтобы похудеть.

Тем не менее — если звезды зажигают, пусть даже неудачно, значит, это кому-то нужно? Полагаю — мажоритарным акционерам.

При нормально работающей компании они получают доступ к дополнительному значительному капитала, который может быть пущен еще куда-то — на развитие новых бизнесов (редко) или на финансовые операции (чаще). При этом поддерживается контроль за бизнесом-исходным эмитентом через сохранение контрольного пакета акций. Под этот пакет нередко берутся еще кредиты, они снова пускаются в дело… до тех пор, пока рыночная стоимость этого пакета не становится настолько низкой, что кредиторы требуют дополнительного залога. Для удовлетворения их требований приходится продавать часть финансовых активов — и именно эти массовые РЕАЛЬНЫЕ продажи обрушивают рынок, уводя котировки очень далеко от истинной стоимости бизнеса.

…Это все было бы таким далеким и нестрашным, если бы те же самые инвесторы не работали в реальном секторе экономики и если бы деньги не циркулировали везде одни и те же. А так — получается как в старом детском анекдоте про Змея Горыныча. Лежит он, сердешный, скучает. Тоска одолела. Тут подымается одна голова, осматривает собратьев и так невзначай вопрошает: «Выпить, что ли?» Другая откликается — «А давай!» Откуда-то сбоку раздается обреченный голос: «Вот так всегда — как туда, так втроем, а как обратно — так всем двенадцати…».