Срок полномочий нынешнего главы ФРС США неумолимо подходит к концу.  Глобальному финансовому рынку придется научиться жить  без Алана Гринспена. expert.ru

Любая даже самая безмятежная его улыбка несет на себе печать колоссальной ответственности и постоянной настороженности. Он очень устал: восемнадцать лет держать в руках контрольный пакет в управлении мировой экономикой— это вам не шутки. Ему, надо полагать, уже смертельно надоело принимать в сортире судьбоносные для всей Америки решения, а хочется просто поразглядывать в уединении комиксы. В конце января следующего года срок его полномочий истекает, и вероятно, он сможет наконец покинуть пост председателя Федеральной резервной системы США.

Найти равноценную замену Алану Гринспену вряд ли возможно. И тем не менее рано или поздно кто-то должен его сменить. В марте 2006года ему исполнится 80лет, и удерживать его во главе ФРС и дальше— в этой должности сенат утверждал его пять раз— значит ставить под сомнение работоспособность всей системы, эффективность которой оказывается чрезмерно зависима от одного человека.

Понимает это и сам Гринспен. Наверное, поэтому его последние публичные выступления так похожи на прощальные наставления покидаемой пастве и рекомендации вероятным преемникам. Гринспен обратил внимание инвесторов на рынок госбумаг, привлекающий своей стабильностью, и на рынок недвижимости, который приобретает черты классического «пузыря». Кризис практически неизбежен, но бояться его не стоит: он оздоровит экономику США, заставив американцев меньше потреблять и больше сберегать, что уменьшит дефицит текущего платежного баланса и окажет поддержку доллару. Впрочем, макроэкономические оценки состояния дел в американской экономике— не самое интересное в словах главы ФРС. Любопытнее его замечания о том, как человеческая природа влияет на экономику. По Гринспену, люди часто принимают временное благоприятное стечение обстоятельств за естественный порядок вещей и потому время от времени склонны значительно переоценивать перспективы экономики и бизнеса, за что потом приходится расплачиваться.

«История учит, что длительные периоды относительной стабильности часто порождают нереалистичные ожидания, и это происходит постоянно»,— сказал он. Замечание это может показаться банальным, но, как бы то ни было, оно вполне адекватно отражает существо мировоззрения Гринспена. А значит, и суть той экономической политики, которой Америка обязана и своим нынешним процветанием, и своей уязвимостью.

А он мятежный

Алану Гринспену крупно повезло. Он возглавил ФРС в середине августа 1987 года, то есть всего за два месяца до биржевого краха 19 октября— «черного понедельника», в течение которого акции американских корпораций подешевели почти на четверть. По всем законам жанра он должен был стать американским Кириенко. Но вместо этого стал лучшим главой центрального банка всех времен и народов.

Как такое могло произойти? Ответ может подсказать то, как сам Гринспен оценивает свои успехи по антикризисному управлению в конце 80-х. «К тому моменту как я попал в ФРС в 1987 году, задачи, стоящие перед комитетом по открытому рынку, стали проще— благодаря упорству и успехам наших предшественников. Поддерживать инфраструктуру экономической стабильности легче, чем восстанавливать доверие публики к нашей валюте, как это делали они в бурные семидесятые годы»,— заявил Алан Гринспен в одном из своих выступлений.

Здесь Гринспен не столько скромен, сколько точен. Способность верно оценивать истинный масштаб экономических событий в исторической перспективе— редкое качество. Благодаря этому качеству он, видимо, и стал тем Гринспеном, каким мы его знаем. Биржевой крах 1987 года не заставил нового шефа ФРС паниковать: не поколебал его веры в финансовые рынки и, как следствие, не вынудил пойти на неадекватные меры, которые могли навредить экономике больше, чем сам фондовый кризис. Он работал в тех рамках, которые были заданы политикой предшественников. «Крах 1987 года оказался значительно более травматичным, чем любой из возможных сценариев, которые мы рассматривали. И все же основные наши усилия были направлены на то, чтобы платежная система продолжала работать, а рынки оставались открытыми»,— рассказывал Алан Гринспен в другом своем выступлении.

Сегодня точно уже и не скажешь: то ли глава ФРС с самого начала был столь убежденным «рыночником», то ли успешный опыт конца 80-х сделал его таковым. В любом случае верность избранному в конце 70-х курсу— краеугольный камень политики ФРС при Гринспене. Экономические катаклизмы, вероятные в будущем или уже ставшие реальностью, не стоят того, чтобы жертвовать свободными финансовыми рынками— этой основой современной экономики США. Защити инфраструктуру финансовых рынков, не дай им впасть в ступор— со всем остальным экономика справится сама. С годами эта вера не ослабела. В последние годы многие упрекали Гринспена, что он игнорировал все предупреждения и допустил раздувание фондового «пузыря» в конце 90-х годов. Гринспен признал свою ответственность, но не вину.

По его мнению, вмешательство ФРС, скажем, повышение ставок, чтобы сдержать рост котировок (обычно эта мера используется лишь для того, чтобы сдержать рост цен на потребительские товары), в долгосрочной перспективе могло навредить экономике США больше, чем последствия от схлопывания «пузыря». Лучше иметь дело с последствиями «пузыря», чем своими руками задушить экономический бум и тем самым дать экономике ложный сигнал, который исказит ее развитие на долгие годы вперед. Американская экономика достаточно гибка, чтобы пережить кризис. Для того ли ее создавали таковой в течение длительных и болезненных реформ, чтобы теперь ограждать от возможных неприятностей и тем самым не давать ей использовать свои преимущества?

Вот и в своем последнем публичном выступлении Гринспен остался верен себе, подчеркнув напоследок, что, хотя ФРС и учитывает динамику стоимости активов при проведении денежной политики, возможности контролировать цены на активы у центробанков сегодня крайне ограничены. И, учитывая нынешний уровень экономических знаний, даже в скором времени они вряд ли смогут это успешно делать, не нанося вреда экономике. Иначе говоря, Алан Гринспен ни о чем не жалеет. Кризисы по-прежнему не пугают его, но вселяют в него оптимизм.

Кейнсом по Шумпетеру

Впрочем, это не вся правда об Алане Гринспене. Поверит ли кто, что столь образцово-показательный либерал может почти двадцать лет стоять у руля ведущей экономики мира и не похоронить ее, а заодно и всю остальную мировую экономику? Что-то тут не так.

Самое время вспомнить, что Гринспена упрекали не только в том, что он позволил раздуться фондовому «пузырю», но и в том, что он прямо и сознательно этому способствовал. Либерал? Нет. Фондовый кейнсианец, если воспользоваться терминологией американского историка Роберта Бреннера. Фондовый кейнсианизм— именно так определил существо политики ФРС в конце 90-х Бреннер в своей книге «Бум и пузырь» (New York Times назвала ее лучшей финансовой историей, которая когда-либо была написана).

Итак, чтобы не допустить коллапса американской и глобальной экономики, ФРС была вынуждена поддерживать ускоряющийся рост потребления и инвестирования в США. По сути, ФРС испытывала «новый вид искусственного стимулирования спроса посредством увеличения частного долга, и корпораций и потребителей, который стал возможен благодаря росту котировок акций и вызванному им ´эффекту богатства´, тогда как старый рецепт Кейнса опирался на бюджетный дефицит». Операция по спасению обанкротившегося из-за российского дефолта инвестфонда Long-Term Capital Management и снижение ставок дали «кристально прозрачный сигнал, что ФРС хочет, чтобы акции продолжали расти». «ФРС наш друг»— очень показательное заявление главы инвестиционного направления Deutsche Bank Securities Эда Йардени, которое он сделал, объясняя, почему не слишком беспокоится по поводу «жесткой посадки» экономики США. Да и сам Гринспен не раз тогда признавал, что потребительские расходы диктуются не столько зарплатой граждан, сколько ростом цен на фондовом рынке.

Фондовый кейнсианец — неплохое определение для Алана Гринспена, но все же, пожалуй, не лучшее: уж слишком в нем перевешивает «кейнсианец». Гринспен же ох как далек от утрированной простоты кейнсианского рецепта— в одном месте выкопать, в другом закопать. Ему, судя по всему, больше нравится шумпетерианская формула «созидательное разрушение». В его выступлениях оно встречается не раз и не два (желающие могут проверить по поисковику сайта ФРС). Нестабильность глобальной экономики он объясняет так: «Снижение барьеров для движения товаров и капитала привело к резкому расширению рынков, усилению конкуренции и ускорению выбытия по всему миру старых технологий и производств». Гринспен полагает, что мир переживает кризис, связанный с классическим шумпетерианским циклом замещения менее эффективных технологий более эффективными, и «финансовые рынки— лучшее подспорье этому процессу, если несколько ослабить вожжи, сдерживающие рыночные силы».

Гринспену удавалось органично интегрировать Кейнса и Шумпетера в рамках единой экономической политики— политики стимулирования через фондовый рынок и потребления, и инновационного процесса. Политики, которая обеспечила самый длительный период непрерывного роста в послевоенной истории США. Будет ли новый глава ФРС отличаться столь же тонким пониманием экономики и столь же твердо придерживаться избранного курса— вот в чем вопрос.

Незаменимый

Преемнику придется овладеть еще одним искусством, которым Алан Гринспен владеет в совершенстве,— искусством «заговаривать» рынок. Легко иронизировать над неофициально присвоенным ему титулом «лучший глава центробанка в истории». Куда интереснее понять причину столь беспрецедентных популярности и авторитета.

Конечно, многое зависело от личных качеств самого Гринспена. От его знаменитого, неоднократно воспетого в СМИ умения выражаться ясно, но двусмысленно. В одной и той же фразе ему удавалось завоевать сердца и осторожного стратегического инвестора, и «отмороженного» спекулянта. Первый слышал в его словах послание: «ФРС видит те фундаментальные проблемы, которые беспокоят тебя, мой друг, и не даст им выйти из-под контроля». Второй в них же видел недвусмысленное сообщение инсайдера, чуть ли не приказ: «ФРС будет снижать ставку и дальше, покупай не медля». При Гринспене возник целый язык общения ФРС с рынками, основа которого— предсказуемость действий и выверенность формулировок. По исчезновению из заявлений одного слова, которое ранее всегда в них присутствовало, инвестор сразу мог догадаться, что в политике ФРС назревают перемены, и начинал готовиться к ним задолго до того, как они начнут реализовываться на практике.

Рынки ловили каждое слово Гринспена, но дело, конечно, не только в нем самом, не только в его бесспорных талантах. Дело прежде всего в тех самых финансовых рынках, которые за последние двадцать-двадцать пять лет стали беспрецедентно развитыми и свободными. В 60-х или 70-х годах фигура, подобная Гринспену, и не могла появиться: она просто никому не была нужна. Финансовые рынки были малы и сегментированы, а их влияние на экономику— ограниченно. Центральные банкиры были влиятельными, но скучными чиновниками, и потребовались годы реформ и роста, прежде чем открытые рынки стали, с одной стороны, достаточно масштабными, чтобы начать обращать на них внимание, а с другой— достаточно гибкими и свободными, чтобы ими можно было командовать. Рынкам понадобился Гринспен, и он пришел.

Многие критикуют Гринспена как фигуру, искусственно раздутую «уолл-стритовской пропагандой». Утверждают, что его медийный масштаб значительно превышает его масштаб как личности, как экономиста, как управленца. Возможно, это действительно так. Такова участь многих звезд. Но это не умаляет его значения как знаковой фигуры для рынков. В конце концов, чтобы ни говорили имиджмейкеры, но звезду определенного масштаба можно сделать далеко не из каждого. Звездочку почти из любого, но звезду— нет. Гринспен же, без сомнения, звезда. И это порождает проблему: кто придет ему на смену?

В Америке много достойных людей, но надо понимать, что преемнику крайне сложно будет дотянуться до уровня первопроходца. Это как первая любовь. Гринспен словно Кеннеди, ставший первым президентом США эпохи массового телевидения. Рейган и Клинтон— тоже достойные и очень популярные президенты, но Кеннеди — это отдельный разговор. Так и Гринспену— первому главе ФРС эпохи глобальных финансовых рынков — равноценной замены не будет.

Краткая биография:

  • Алан Гринспен родился 6 марта 1926 г.
  • 1948 г. — получил степень бакалавра в области экономики.
  • 1950 г. — магистр экономики.
  • 1954-1974 гг. и 1977-1987 гг. — председатель совета директоров и председатель правления экономической консультационной фирмы «Таунсэнд-Гринспен и Ко», Нью-Йорк.
  • 1974-1977 гг. — председатель Совета экономических советников при президенте США.
  • 1977 г. — доктор экономики.
  • 1981-1983 гг. — председатель Национальной комиссии по реформе системы социального страхования.
  • Август 1987 г. — назначен председателем совета управляющих федеральной резервной системы и председателем Комитета открытого рынка, главного политического органа ФРС.
  • Июнь 2000 г. — утвержден президентом Клинтоном на четвертый четырехлетний срок в качестве председателя совета управляющих ФРС.

Вне офиса Алан Гринспен — человек разнообразных интересов и талантов. Прежде чем стать профессиональным экономистом, он играл на саксофоне в нью-йоркском оркестре Генри Джерома. В молодости увлекся идеями писательницы и философа Айн Ранд, развивавшей консервативную теорию «просвещенного эгоизма». В Вашингтоне и Нью-Йорке его вместе с женой, известной тележурналисткой Андреа Митчелл, можно часто увидеть на концертах и светских приемах. Живут супруги в коттеджном поселке в пригороде Вашингтона, где им, а точнее, Андреа, принадлежит секция дома. Гринспен регулярно посещает теннисный корт. Однако больше всего любит, по собственному признанию, принимая дома ванну, одновременно изучать малопонятные экономические доклады и отчеты.