Статья размещена на ресурсе филателистов. Но она увлекательно рассказывает о Богданове-Малиновском, одном из солпов школы «красных директоров», поднявших СССР.

Дорофеев А.С., коллекционер

В небольшом райцентре, на днях объявленном столицей Ленинградской области, уже не первый год существует частный музей различных предметов, облегчавших и скрашивавших быт человека на протяжении двух предыдущих столетий. Называется он «Капсула времени» и в его стенах регулярно проходят выставки, позволяющие окунуться в материальный мир определённого временного промежутка из истории нашего Отечества.

Занимаясь оформлением очередной филателистической экспозиции, посвящённой годовщине со дня рождения вождя мирового пролетариата, я наткнулся на довольно известный фотоснимок, где Ленин играет в шахматы на вилле Максима Горького на острове Капри в Италии. И, глядя на соперника Владимира Ильича, решил рассказать об этом неординарном человеке, настоящая фамилия которого была Малиновский, хотя большую известность он приобрёл под своим литературным псевдонимом Богданов.

Его именем назван Институт переливания крови в Москве, и это не случайно. Именно Богданов стоял у истоков донорства в нашей стране. Получивший медицинское образование, служивший врачом в русской армии во время Первой мировой войны, Александр Александрович стал основателем Института переливания в 1926 году (см. на заставке), а умер в апреле 1928 года в ходе 12-го эксперимента по обмену собственной кровью с другим подопытным, по причине жёсткой реакции его иммунной системы.

В те годы научный мир ещё не имел представления о громадном количестве антигенов, содержащихся в крови и конфликтующих между собой при встрече. Но людей, собственноручно приговаривающих себя к высшей мере наказания за любопытство, хватает и сегодня.

Интересно другое. Малиновский занимался изучением всех живых систем. Кровь, как жидкий — подвижный внутренний орган любого существа, привлекала его внимание в качестве универсального транспорта, доставляющего всё необходимое в каждую клеточку тела. Малиновский не без основания считал, что кровь можно использовать для переноса в деградирующий или стареющий организм утраченных веществ из более насыщенного или молодого.

 После смерти Ленина в 1924 году тема восстановления здоровья нестандартными методами, можно сказать, буквально витала в московском воздухе – Булгаков закончил писать «Собачье сердце» в марте 1925 года.

А идея, подсказанная писателю и погибшему исследователю кем-то из дряхлеющих управляющих современным миром, чуть позже продолжила смертельную жатву в нацистских концлагерях Второй мировой и других менее масштабных войн, но встретила на своём пути множество непреодолимых препятствий, таких как резус-фактор или, к примеру, вирус SARS-CoV-2. Вот тут-то, по мере накопления опыта на истерзанных кроликах и летучих мышках, и возникла мысль о полном замещении выбывающих из строя частей тела, а в конечном итоге — и мозгов.

Цифровизация, внедряемая сегодня повсеместно, родилась не вместе с персональными компьютерами и смартфонами. Подготовка шла давно. В печатных трудах, вышедших из-под пера Богданова, наряду с научной фантастикой центральное место занимает работа о тектологии – так была названа им наука о самоорганизации живых систем, в том числе социальных.

Александр Александрович писал, что системы любой природы претерпевают два типа процессов: эгрессию – восхождение, с формированием активного центра (скажем, мозга в живом существе или правительства в государстве), и дегрессию – нисхождение, с образованием твёрдого наружного скелета, отделяющего систему от внешней среды.

В социальных системах роль черепашьего панциря исполняют символы, — объединяющие всех членов ключевые идеи, догмы, законы, принятые понятия и правила, условные знаки и слова, обеспечивающие распознавание «свой-чужой» и включающие механизм агрессии по отношению к посторонним.

Со временем хитиновая оболочка становится всё толще, и система начинает «варится» в собственном соку, ибо сквозь границу уже не проникают необходимые для её жизнедеятельности вещества, свежие идеи или новые нормы. Чем больше на начальном этапе самоорганизации входит в систему составляющих, тем длиннее будет её жизненный цикл, но финал замкнутой системы предопределён.

Однако, пока система живёт, она продолжает защищаться от саморазрушения всеми доступными ей способами, одним из которых является усложнение внутренней архитектуры с образованием новых эгрессивных центров, то есть построение сети из общих элементов, входящих в систему, но выполняющих разные задачи под управлением активного на данный момент лидера.

Ну а ещё одним приёмом продления жизни становится снижение потребления – экономия ресурсов за счёт уменьшения подвижности и замены универсальных элементов системы узкоспециализированными.

Так что, когда будете сидеть дома перед компьютером, выбирая на интернет-сайте почтовые марки, отсутствующие в вашей коллекции Ленинианы, не думайте, что это карантин или самоизоляция. Это —  тектология, от древнегреческих Τέκτων – плотник, строитель, мастер, творец; и Λογία – церковный сбор в пользу бедных, пожертвование.

Обычно учёный, стремящийся придать больше наукообразия созданной им дисциплине, использует окончание –логия, подразумевая древнегреческое слово Λόγος, имеющее множество значений, первое из которых – сказанное, а наиболее подходящее в данном случае – предмет обсуждения, тема. В словарь ведь никто, как правило, и не заглядывает.

Но труд Богданова, во многом предвосхитивший теорию кибернетики и искусственного интеллекта Норберта Винера, в котором большинство читателей видит предложение научному сообществу пообсуждать принципы построения живых систем, на деле представляет собой инструкцию по продлению существования деградирующих социальных. В пользу «бедных», разумеется.

Кстати, Ленин, по воспоминаниям Горького, эту партию Богданову проиграл.