Сколько мы пролежим «на дне» — сказать трудно

Абик Элкин

— Я понимаю, что Вы не посвящены в тайны, которые скрывают действия правительства по решению проблем экономического кризиса. Но если бы спросили Вашего мнения, что бы Вы порекомендовали?

— Первое, что должно быть, так это четкое разграничение ответственности между бизнесом и органами власти. Потому что попытки правительства принимать решения и тратить те ресурсы, которые должен вложить бизнес, приведет к тому, что бизнес станет еще более безответственным. Кстати, Александр Шохин, председатель Российской Ассоциации промышленников, в последней своей статье пишет о том, что видит у нынешнего кризиса две причины: это безответственность бизнеса и слабость органов власти.

С другой стороны, если правительство не возьмет ответственности, которая лежит на нем, и не предпримет те шаги, которые может предпринять только правительство, а никак не бизнес, то бизнес сам с ситуацией не справится.

— А правительство может что-то кардинально поменять? Ведь постоянно слышится, что, мол, мы страна свободного рынка, у нас не так много рычагов, кроме повышения налогов…

— Для того, чтобы понять взаимоотношения бизнеса и государства, можно использовать метафору дома . Вот вы — хозяин дома, и все, что происходит внутри дома – это ваше дело. Но к этому дому подходят различные системы жизнеобеспечения – вода, электричество, газ, связь, дороги и все остальное. Так вот то, что находится за пределами дома, то есть за пределами бизнеса, инфрастуктура – это все дело правительства. А то, что внутри дома – дело предпринимателей и руководителей.

И поэтому надо разобраться, что произошло во время кризиса. И что может предпринять государства, а что должен сделать сам хозяин дома.

— То есть правительство может предпринять что-то кардинальное? Что, к примеру?

Если что-то резко и быстро предпринять, это ни к чему позитивному не приведет. Нужна продуманная программа. И здесь встает вопрос безответственности бизнеса. Смысл в том, что ОТВЕТственность предполагает ответ на вопрос, который задает жизнь, среда, а если говорить о бизнесе – потребители. И я столкнулась с тем, что на фоне криков руководителей, что падает платежеспособность и спрос, мне, как потенциальному покупателю, нечего купить. Я, например, уже два месяца пытаюсь купить осенние туфли. Зима уже наступила, проблема отпала, деньги по-прежнему при мне. А туфель по-прежнему нет.

— А бизнесмены жалуются, что оборот снижается…

— Теперь смотрите, почему это могло произойти. Дело в том, что Латвия – чрезвычайно маленький рынок. И если на этом рынке по каким-то причинам вдруг образуется слишком большое количество игроков, то каждый из них не способен обеспечить себе тот оборот, при котором он даст клиентам нужный ассортимент. И бизнес вырождается. Если бы кризис был каким-то осознанным субъектом, он бы сказал, что его цель, в том числе, — укрупнить бизнес. Иначе нынешние мелкие игроки не способны выполнять свою задачу должным образом.

— Многие вам возразят, и скажут, что страдают они от сетевого бизнеса, торговых центров, различных маркетов…

— Сетевой магазин – это не магазин, а здание, в котором находятся вышеупомянутые многочисленные магазины.

— А в чем должно выражаться укрупнение бизнеса?

— Предположим, что на каком-то рынке, не важно это рынок обуви, одежды или другой, оптимальным является наличие 10-ти игроков – то есть 10 магазинов. Если по каким-то причинам вдруг на этом рынке оказалось 13 игроков, что с ними произойдет? Все будут чувствовать себя некомфортно. И теоретически разориться должны были бы все. Но процесс растянут во времени. И пока разоряться будут первые, то последние смогут переориентироваться, изменить свою ассортиментную и ценовую политику и политику продвижения и подняться до уровня нормального бизнеса. Но если они не сориентируются, если не перестроятся, если не поймут, в чем были их ошибки – то разорятся все.

— Можно ли сказать, как утверждает министр Айнарс Шлесерс, что кризис еще и полезен, поскольку очистит экономику от слабых фирм и предпринимателей? И не получится ли, что лавина банкротств накроет и добросовестные, хорошие фирмы?

— Конечно, угроза существует. По этому поводу англичане говорят: «Если у собаки хвост 6 дюймов, то ее можно укоротить на 6 дюймов, но если ее укоротить еще на 6 дюймов, то не будет собаки».

Я поставила бы вопрос иначе, кризис должен не только освободить рынок от неэффективных игроков, кризис должен очистить бизнес от неэффективных видов деятельности. То есть, если вспоминать те же сетевые магазины, то они, как правило, облагают своих арендаторов такой своеобразной данью, как «расходы на маркетинг». Это расходы целевые, потому что потом выпускаются рекламные буклеты, которые опускаются в почтовый ящик потенциальным потребителям. При этом за маркетинг арендаторы платят в зависимости от занимаемых площадей, а место в буклете им отводится в зависимости от представления дизайнера буклета о прекрасном. То есть затраты явно не соответствуют рекламе.

Эффективность этих буклетов минимальная, огромные деньги тратятся на маркетинговый сервис и издательскую деятельность. То есть, мы сталкиваемся с явным разбазариванием ресурсов. Это одна из сфер бизнеса, которая в условиях кризиса должна если не умереть, то значительно свернуться и перестроиться. Потому что реально маркетинговая деятельность должна быть нацелена на выяснение того, а какую проблему клиента мы способны решить нашим продуктом?

— Если говорить об ответственности правительства, что оно может и должно сделать, в первую очередь?

— Прежде всего, правительство должно обеспечить устойчивость правил игры. Они должны быть заявлены один раз и на достаточно длительное время. Другое дело, в чью пользу правительство будет эти правила пересматривать. Только что прочитала предложение Ассоциации малого и среднего бизнеса о снижении налогового бремени на предприятия. Очень разумное предложение. Однако государство тратит деньги не только на содержание госаппарата, но и на социальные нужды. Поэтому пока мы не знаем, сколько средств должно уходить на это, и может ли правительство позволить себе снижение налогов для предпринимателей. Тут нужны расчеты.

— Как Вы думаете, насколько продолжительным и глубоким будет кризис? Годманис сказал, что наша задача сейчас замедлить скорость и глубину падения. Он, как Вы помните, физик по образованию. Терминология у него профессиональная.

— Вы задали сложный вопрос. С моей стороны было бы безответственно и непрофессионально делать какие-то прогнозы. Честно говоря, прецедентов такого, как сейчас, не было, поэтому не с чем сравнивать. Если в великую депрессию была разрушена вся финансовая система, то сейчас финансовая система разрушена не будет.

Дно кризиса, тут сходятся все эксперты во мнении, будет достигнуто весной. А вот сколько потом это дно протянется, сказать трудно.

— А значит ли это, что опустившись на дно, мы неминуемо начнем подниматься наверх?

— Неминуемо будет. Но не сразу. Сколько мы на этом дне пролежим – сказать трудно. В определенной степени это зависит от мировой науки и технологий, и от нашего образования.

— Есть такое мнение что после кризиса уже не будет так , как было раньше ? Вы согласны с тем, что что – то будет меняться в мировой экономической и финансовой системе?

— Конечно , согласна. Если говорить глобально о мировой экономике. Почему , например, великая депрессия оказалась такой длительной и тяжелой? Потому что произошел сдвиг мирового экономического центра из Великобритании в Соединенные Штаты. И есть веские основания полагать, что в ходе нынешнего кризиса тоже произойдет смещение мирового экономического центра — теперь уже из США, которые растеряли свое экономическое и финансовое могущество, в какую-то иную географическую точку . Причем таких государств, скорее всего, будет несколько. Это совершенно другие способы управления. Азиатские центры, конечно, будут, но в целом набор мне не понятен.

— А значит ли это , что доллар потеряет былую силу ?

— Да, конечно, если у нас была моноцентрическая экономика с единой валютой в качестве мировых денег, то при переходе к полицентрической модели мировые деньги, как понятие, исчезают, и остается только некий набор резервных валют.

Самое главное то, что страны, ставшие новыми экономическими центрами, захотят больше потреблять. И суммарный объем потребления наверняка превысит возможности Земли как планеты. Из этого можно сделать вывод, что 21 век станет веком ресурсосбережения. И поэтому, если говорить о том, какой будет экономика на выходе из кризиса, то можно утверждать, что акцент будет сделан на ресурсосберегающих технологиях и обеспечении потребностей населения значительно менее затратными способами.