Карл Маркс — мыслитель, оказавший на историю человечества влияние, сравнимое с влиянием основателей великих религий.
Двести два года назад, 5 мая 1818 года, родился Карл Маркс — мыслитель, оказавший на историю человечества влияние, сравнимое с влиянием основателей великих религий. Жак Аттали, известный французский политик, банкир и экономист, первый глава Европейского банка реконструкции и развития и совсем не марксист, написал в изданной им биографии Маркса, что в нем «сошлось воедино всё то, что составляет сущность современного западного человека во всех ее проявлениях».
Как экономист Маркс пришел к мысли, что бедность нестерпима, а общество, пораженное несправедливостью, требует радикальных изменений. Как социолог он считал, что жизнь любого человека имеет ценность более высокую, чем любые богатства мира. А как философ — что философия имеет смысл только в том случае, если она призвана улучшить удел человечества. Его жизнь была пронизана мечтой о всеобщем освобождении от угнетения и несправедливости.
«Проявив невероятную ненасытность к знаниям во всех областях, на всех языках, — писал Аттали, — он всеми силами старался охватить мир во всей его целостности, найти все движущие силы, ведущие человека к свободе. Его по праву можно назвать “мировым духом”».
Наверное, именно поэтому уже много лет результаты опросов, проводимых в Европе, демонстрируют, что Маркса продолжают считать величайшим мыслителем тысячелетия.
СИЛА НАУКИ
Но у нашего читателя может возникнуть вопрос: почему «Стимул», журнал о естественных науках и технических инновациях, решил вспомнить об этом человеке, основные труды которого относятся к сфере гуманитарных наук? Дело в том, что во многих своих произведениях Маркс, возможно одним из первых и как никто другой подробно, обращается к рассмотрению роли и места науки и техники в общественной жизни и экономике. Достаточно вспомнить, что именно Маркс первым понял, что «наука все более превращается в непосредственную производительную силу». Разъясняя эту мысль, он писал: «В качестве машины средство труда приобретает такую материальную форму существования, которая обусловливает замену человеческой силы силами природы и эмпирических, рутинных приемов — сознательным применением естествознания».
Маркс, возможно одним из первых и как никто другой подробно, обращается к рассмотрению роли и места науки и техники в общественной жизни и экономике
Относясь к этой теме с величайшим тщанием, как и к большинству тем, которые он подвергал исследованию, Маркс внимательно изучал историю техники и естествознания с древнейших времен до середины ХIХ века. Он проанализировал роль машин в развитии производства и показал социальные последствия технического прогресса при капитализме, чему посвящены главы в двух его важнейших работах: в рукописи 1861–1863 годов «К критике политической экономии» — фрагмент «Машины. Применение природных сил и науки» и в 13-й главе первого тома «Капитала» — «Машины и крупная промышленность». В этой главе «Капитала» Маркс, сравнивая развитие природы и техники, замечает: «Дарвин интересовался историей естественной технологии, т. е. образованием растительных и животных органов, которые играют роль орудий производства в жизни растений и животных». И задается вопросом: «Не заслуживает ли такого же внимания история образования производительных органов общественного человека, история этого материального базиса каждой особой общественной организации? И не легче ли было бы написать ее, так как, по выражению Вико, человеческая история тем отличается от истории природы, что первая сделана нами, вторая же не сделана нами? Технология вскрывает активное отношение человека к природе, непосредственный процесс производства его жизни, а вместе с тем и его общественных условий жизни и проистекающих из них духовных представлений». Из этого отрывка, к слову, ясно, что создание в СССР первого в мире Института истории естествознания и техники было не случайным фактом. Его создатели фактически выполняли волю Маркса.
Маркс прочел «Происхождение видов…» всего через год после публикации, и книга настолько пришлась ему по душе, что два года спустя он перечитал ее еще раз. Wikipedia
Дарвина при этом Маркс вспоминает не случайно. Он впервые прочел «Происхождение видов…» всего через год после публикации, и книга настолько пришлась ему по душе, что два года спустя он перечитал ее еще раз. Он посещал лекции соратника Дарвина Томаса Гексли и, как вспоминали его друзья, месяцами не говорил ни о чем, кроме Дарвина и огромного значения его научных открытий. А главным для Маркса в теории происхождения видов было то, что она нанесла смертельный удар по «телеологии» в естествознании и «эмпирически объяснила ее рациональный смысл».
Причем для Маркса история техники не просто набор случайных исторических фактов, не перечень изобретений, а непрерывный и закономерный путь развития от простых инструментов к автоматизированному производству, как предопределяемый социальной структурой общества, так и определяющий ее развитие. Любая машина — это одновременно овеществленный в орудиях труда опыт человечества и «предписание» о путях его дальнейшего развития.
Для Маркса история техники не просто набор случайных исторических фактов, не перечень изобретений, а непрерывный и закономерный путь развития от простых инструментов к автоматизированному производству, как предопределяемый социальной структурой общества, так и определяющий ее развитие
«Если мы рассмотрим те машины, которые заняли место прежних орудий, будь то орудия ремесленного производства или мануфактуры, то увидим, что та специфическая часть машин, которая видоизменяет материал, в очень многих случаях состоит из прежних орудий: из веретен, игл, молота, пилы, рубанка, ножниц, скребка, гребня и т. д., даже в том случае, если они приобрели видоизмененную форму, чтобы действовать как части единого механизма. Главное, что их отличает, заключается либо в том, что орудие, которое прежде являлось самостоятельным, теперь действует лишь как составная часть комплекса подобных орудий, либо в том, что теперь оно получило несравненно более крупные размеры в соответствии с мощностью двигательной силы. А собственная задача всякого механизма всегда состоит лишь в том, чтобы преобразовывать первоначальное движение, вызываемое двигательной силой, превращать его в такую другую форму, которая соответствовала бы преследуемой в данном производстве цели и сообщаемому рабочей машине движению».
МЕЛЬНИЦА И АВТОМАТ
Из всех машин наибольший интерес у Маркса вызвала мельница, потому что в мельнице работающая часть машины всегда двигалась независимо от руки человека, то есть с самого начала применялся принцип машинного производства. Маркс указывает, что на примере мельницы можно изучать всю историю механики, поскольку в мельницах поочередно применялись все виды движущей силы и постоянно совершенствовался передаточный механизм.
В 13-й главе первого тома «Капитала» Маркс прослеживает историю изменения конструкций мельниц — от ручных до паровой «мельницы Альбиона» в Англии и мельницы-автомата Томаса Элликота на реке Оккокуане. Чтобы на этом примере показать связь истории техники с общеисторическими событиями: захватом колоний, торговлей, религиозными распрями, революционными войнами.
Паровая «Мельница Альбиона» была первой паровой мукомольной мельницей в Британии . Начала работу мельница с одним паровым двигателем, в 1789 был установлен второй. Оба двигателя развивали мощность в 50 лошадиных сил и вращали 20 пар жерновов. За неделю мельница отгружала муки на 6800 фунтов стерлингов (для сравнения джентльмен того времени мог прожить на 300 фунтов в год).
tempora.club
Развитие техники в процессе дифференциации и специализации простых инструментов прослежено Марксом на истории изготовления часов, текстильного, вязального, металлообрабатывающего и других производств. История часов представляла для Маркса интерес тем, что она позволяла проследить развитие идеи автомата и применения к производству математического (автоматического) движения, теории равномерного движения и других законов механики.
Важным в рукописи Маркса является установление связей между различными отраслями техники. Маркс показал, как механическое прядение вызывает механическое ткачество; вместе они вызвали к жизни механические двигатели (паровые машины), которые, в свою очередь, потребовали механических кузнечно-прессовых устройств и металлообрабатывающих станков. Применение механических средств в области промышленного производства вело к использованию их на транспорте, в строительстве и в других областях производства. Механическое ткачество стимулировало развитие химии и химической технологии (отбелка тканей, красильная промышленность и т. д.).
Машину для изготовления бумаги Маркс назвал законченной системой, ибо сырой материал подавался к входу этой машины, а на выходе появлялось готовое изделие. Маркс подчеркнул и другую особенность этой машины — автоматичность ее действия: машина не нуждалась в помощи человека. Маркс обратил внимание на то, что работа машин с автоматичностью действия отличается значительной быстротой.
Маркс впервые отметил важность перехода от применения отдельных машин к использованию их систем: «В расчлененной системе рабочих машин, получающих свое движение через посредство передаточных механизмов от одного центрального автомата, машинное производство приобретает свой наиболее развитый вид. На место отдельной машины приходит это механическое чудовище, тело которого занимает целые фабричные здания и демоническая сила которого, сначала скрытая в почти торжественно-размеренных движениях его исполинских членов, прорывается в лихорадочно-бешеной пляске его бесчисленных собственно рабочих органов».
Но чтобы достичь такой «демонической» силы, крупная промышленность должна была овладеть характерным для нее средством производства, самой машиной, и производить машины с помощью машин. «Только тогда она создала адекватный ей технический базис и стала на свои собственные ноги. С ростом в первые десятилетия XIX века машинного производства, машина на самом деле постепенно овладевала производством рабочих машин. Однако лишь в последнее десятилетие колоссальное железнодорожное строительство и океанское пароходство вызвали к жизни те циклопические машины, которые применяются при постройке первичных двигателей».
«Лишь в последнее десятилетие колоссальное железнодорожное строительство и океанское пароходство вызвали к жизни те циклопические машины, которые применяются при постройке первичных двигателей». Сравнительные размеры парохода «Океаник» и улицы Бродвей в Нью-Йорке.
gutenberg.org
Напомним нашим читателям, что мы уже рассказывали об английском инженере и изобретателе Генри Модсли — человеке, который в начале XIX века впервые организовал производство машин машинами в промышленных масштабах, создал методику конструирования машин и разработки технологических процессов. И Маркс отдает ему должное: «Существеннейшим производственным условием для производства машин с помощью машин была машина-двигатель, способная развивать силу в любой степени и в то же время всецело подчиняющаяся контролю. Она уже существовала в виде паровой машины. Но вместе с тем задача заключалась и в том, чтобы машинным способом придавать необходимые для отдельных частей машин строго геометрические формы: линии, плоскости, круги, цилиндры, конусы и шары. В первом десятилетии XIX столетия Генри Модсли разрешил эту проблему изобретением поворотного суппорта, который скоро был превращен в автоматический механизм и в модифицированной форме перенесен с токарного станка, для которого он первоначально предназначался, на другие машиностроительные машины. Это механическое приспособление заменяет не какое-либо особенное орудие, а самую человеческую руку, которая создает определенную форму, направляя, подводя резец и т. д. к материалу труда, например к железу. Таким образом, стало возможным придавать геометрические формы отдельным частям машин с такой степенью легкости, точности и быстроты, которую не смогла бы обеспечить и самая опытная рука искуснейшего рабочего».
Именно в системности использования машин Маркс видит возможность перехода к автоматизации всего производства, о которой тогда мало кто задумывался: «Система машин, покоится ли она на простой кооперации однородных рабочих машин, как в ткачестве, или на сочетании разнородных машин, как в прядении, сама по себе составляет большой автомат, раз ее приводит в движение один первичный двигатель, сам порождающий собственное движение… Когда рабочая машина выполняет все движения, необходимые для обработки сырого материала, без содействия человека и нуждается лишь в контроле со стороны рабочего, мы имеем перед собой автоматическую систему машин, которая, однако, способна к постоянному усовершенствованию в деталях».
Маркс установил как тенденцию развития современной ему техники создание таких машин, которые выполняют все больше обязанностей человека. Если первые механические станки заменяли рабочего лишь на отдельных операциях, то машины с автоматичностью действия, демонстрировавшиеся на промышленной выставке в Лондоне в 1851 году, исполняли уже почти все производственные обязанности человека.
ЭЛЕКТРИЧЕСТВО
С особым вниманием Маркс следил за успехами развития электричества. Когда в начале июля 1850 года Маркс увидел в витрине одного из лондонских магазинов на Риджент-стрит модель электрической машины, везущей игрушечный железнодорожный состав, он пришел в восторг. В то время как большинство комментаторов увидело в этом просто игрушку, Маркс писал: «Царствование его величества пара, перевернувшего мир в прошлом столетии, окончилось. На его место станет неизмеримо более революционная сила — электрическая искра. Последствия этого факта не поддаются учету».
Самодвижущиеся тележки с электромотором. Середина 19 века. Возможно, от таких Маркс пришел в восторг: «Царствование его величества пара, перевернувшего мир в прошлом столетии, окончилось. На его место станет неизмеримо более революционная сила — электрическая искра. Последствия этого факта не поддаются учету»
sparkmuseum.com
А Вильгельм Либкнехт вспоминал, какой радостью наполнила Маркса заметка в газете La Justice об опытах Марселя Депре по передаче электрической энергии из Мисбаха в Мюнхен, проведенных в 1882 году. Маркс тут же написал об этом Энгельсу, который поддержал друга: «Паровая машина научила нас превращать тепло в механическое движение, но использование электричества откроет путь к тому, чтобы превращать все виды энергии — теплоту, механическое движение, электричество, магнетизм, свет — одну в другую и обратно и применять их в промышленности. Круг завершен». И далее Энгельс развивает свою мысль «Новейшее открытие Депрэ… окончательно освобождает промышленность почти от всяких границ, полагаемых местными условиями…». Если вдуматься, то Маркс и Энгельс предчувствуют здесь будущую глобализацию, охватывающую весь мир сетями инфраструктуры и стирающую традиционные границы.
Глобализацию, которую друзья-соратники предсказали еще в «Манифесте коммунистической партии»: «К великому огорчению реакционеров она [буржуазия] вырвала из-под ног промышленности национальную почву. Исконные национальные отрасли промышленности уничтожены и продолжают уничтожаться с каждым днем. Их вытесняют новые отрасли промышленности, введение которых становится вопросом жизни для всех цивилизованных наций… На смену старой местной и национальной замкнутости и существованию за счет продуктов собственного производства приходит всесторонняя связь и всесторонняя зависимость наций друг от друга». Далеко не всем, наверное, придется по вкусу восторг, испытываемый Марксом от глобализации, но нам в данном случае важен факт предсказания этого общественного явления, опирающегося на достижения промышленности.
Развивая эту мысль о роли капитализма в развитии промышленности, Маркс пишет в рукописи 1861–1863 годов: «Развитие самих естественных наук (а они образуют основу всякого знания), так же как и всякого знания, имеющего отношение к процессу производства, само происходит опять-таки на основе капиталистического производства, которое в значительной степени впервые создает для естественных наук материальные средства исследования, наблюдения, экспериментирования.
Люди науки — поскольку естественные науки используются капиталом в качестве средства обогащения и таким путем сами становятся средством обогащения для тех, кто развивает науку, — конкурируют друг с другом в поисках практических применений этих наук.
С другой стороны, изобретение становится особой профессией. Поэтому вместе с распространением капиталистического производства научный фактор впервые сознательно и широко развивается, применяется и вызывается к жизни в таких масштабах, о которых предшествующие эпохи не имели никакого понятия».
Интерес к науке и технике был настолько важной чертой личности и творчества Маркса, что Энгельс счел возможным сказать об этом даже на его похоронах: «Наука была для Маркса исторически движущей, революционной силой. Какую бы живую радость ни доставляло ему каждое новое открытие в любой теоретической науке, практическое применение которого подчас нельзя было даже и предвидеть, его радость была совсем иной, когда дело шло об открытии, немедленно оказывающем революционное воздействие на промышленность, на историческое развитие вообще».
Оставить комментарий