Заметка была опубликована в HRTimes, однако там не найдена. Источником является Facebook. Если знаете адрес оригинальной ссылки — пришлите через комментарии, будем признательны!

Пятнадцать лет работы в роли консультантов сотен российских компаний заставляют лично меня и многих моих коллег критически переосмыслить слова доктора Адизеса и те «грехи менеджмента», которые приписывают российским руководителям — как по делу, так и незаслуженно.

Павел Безручко. Генеральный директор в ЭКОПСИ Консалтинг

Российский менеджмент модно обвинять во всех смертных грехах. Именитый теоретик управления доктор Ицхак Адизес недавно очень ярко высказывался по этому вопросу. И не он один: от многих гуру менеджмента, руководителей-экспатов, а впоследствии и от их российских коллег, воспитанных в культуре западного управления, мне не раз доводилось слышать безапелляционные суждения о неэффективности и некомпетентности отечественных руководителей. Однако, пятнадцать лет работы в роли консультантов сотен российских компаний заставляют лично меня и многих моих коллег критически переосмыслить слова доктора Адизеса и те «грехи менеджмента», которые приписывают российским руководителям — как по делу, так и незаслуженно.

Авторитарность россиян

знаки различийАдизес говорит: «Россияне полностью порабощены авторитетом корпоративной власти, и никто не осмеливается бросить ей вызов. На своих лекциях я заметил, что в присутствии высшего руководства в аудитории воцаряется тишина: все ждут, пока большой начальник скажет свое слово. Кому-то из руководителей такая ситуация нравится — им доставляет удовольствие имперское чувство, что все зависит только от них. Они не прислушиваются к тому, что говорят подчиненные и коллеги, они живут в управленческом вакууме и там же принимают решения. А люди внизу ждут от них указаний и ничего не делают сами. Получается замкнутый круг».

Наблюдение 1. Люди различны

Среди отечественных управленцев я действительно встречал немало таких, для которых жесткий диктат, подавление инициативы и запугивание подчиненных — основные управленческие инструменты. Но я знаю также много российских руководителей, которые вовлекают сотрудников в решение проблем, выстраивают уважительные отношения с подчиненными, поощряют и вознаграждают инициативу, слышат мнения, идущие вразрез с их собственными. Менеджеры — это люди, а люди бывают очень разными, причем в любой стране мира.

Наблюдение 2. Истории о демократичном менеджменте «там у них»

Такие «иконы управленческого стиля», как Ли Якокка,  Джек Уэлч и Стив Джобс, отнюдь не стеснялись действовать жестко. Чтобы убедиться в этом, достаточно прочитать их биографии. Однако их не принято обвинять в диктаторстве. Почему? Потому, что в основе их авторитарных решений лежала «реальная производственная необходимость»? Или потому, что эти руководители — граждане самого демократического государства в мире, и поэтому они могут быть лишь разумно — жесткими, но никак не авторитарными?

Наблюдение 3. «Бремя экспата в России»

Я знаю нескольких руководителей-экспатов, под чьим авторитарным руководством «стонут» подчиненные (как россияне, так и иностранцы). Сами они объясняют это тем, что «в России иначе нельзя», уверяя, что «дома я горячий приверженец ценностей демократии». Нередки ситуации, когда руководителем российского производственного предприятия, имеющего длинную, и зачастую вполне успешную историю и традиции, становится экспат или выпускник престижной бизнес-школы — одним словом, носитель западной культуры управления. Иногда такое назначение приносит компании много пользы: новый руководитель внедряет современные технологии и лучшие практики — и нововведения приживаются, поскольку их внедрение происходит в уважительной, корректной атмосфере. А порой намерение «осовременить дремучих русских» приводит такого руководителя к высокомерию, к нежеланию слушать, и в итоге — к тому самому авторитаризму. Неуважение вызывает закономерное сопротивление, которое руководитель, в свою очередь, приписывает «местной культуре, которая понимает лишь силу», — и петля затягивается.

Наблюдение 4. Компании различны

«Концентрация» руководителей того или иного типа, по моим наблюдениям, весьма сильно различается от компании к компании. Это вопрос как корпоративной культуры (ценностей, традиций фирмы) и стадии развития компании, так и отраслевой принадлежности бизнеса. Зачастую разница заметна даже при сравнении различных функций и подразделений в одной и той же организации. Наличие правил и строгая дисциплина далеко не всегда тождественны авторитарности и подавлению. Для некоторых видов деятельности (например, для опасного производства) как в России, так и за ее пределами единоначалие, четкие правила и регламенты, персональная ответственность за принятые решения и их последствия важнее возможности высказать альтернативное мнение и быть услышанным. Иначе выглядит ситуация в тех видах бизнеса, где от исполнителей требуется много творчества, нестандартного мышления. Трудно представить себе успешное креативное агентство или инновационную IT-компанию, в которой соблюдение жестких правил и регламентов, и безропотное подчинение приказам перевешивали бы умение действовать по ситуации, самостоятельность и инициативность. Иначе говоря, в части авторитарности правильнее сравнивать не российский и западный менеджмент вообще, а конкретные компании в одной индустрии и на одинаковой фазе жизненного цикла.

Неуважение к закону и привычка к коррупции

лобби коррупцияАдизес говорит: «В России нет стремления придерживаться закона и порядка. Достаточно взглянуть на очереди: каждый старается втиснуться, перепрыгнуть, обойти. Такая среда оказалась идеальной для зарождения коррупции». Что происходит с системой, когда нет порядка? Она перестает работать, и единственная возможность ее функционирования — через коррупцию. Ведь система является дезорганизованной, и те, у кого есть власть и возможность заставить других работать, будут этим пользоваться. Ко всему прочему, дисфункциональность системы усиливается бюрократией, которая внедрялась при коммунизме не с целью наведения порядка, а с целью контроля над населением. При коммунизме значение материальных стимулов принижали. Сейчас, когда страна перешла к рыночной экономике, деньги превратились в бога, в основную жизненную ценность. Но возможность зарабатывать как можно больше — отсутствует, так как сама система не работает, и это, опять же, ведет к коррупции. В такой системе очень сложно вести честную предпринимательскую деятельность — намного легче делать бизнес нелегальным путем».

Наблюдение 5. Прихоти рейтингов и «тяжелая ситуация с национальным долгом»

Сложно спорить с тем, что в России много коррупции и воровства, а подчинение правилам и уважение к единому для всех закону для большинства россиян отнюдь не характерная черта. Об этом говорят многие, а дыма без огня, как известно, не бывает. Автор этой статьи, как и многие граждане России, сталкивался с коррупцией в различных ее проявлениях.

Но так ли однозначна статистика по данному вопросу? Как выглядят цифры в сравнении с другими странами? Настолько ли «у нас» хуже, чем «у них»? Являются ли «они» хорошим образцом для «нас»?

Например, как изменится «картина мира» уважаемого читателя, если учесть доказанный ущерб от различных видов корпоративного мошенничества в США — к примеру, от недавно раскрытой аферы Бернарда Мэдоффа, где потери составили около 50 миллиардов долларов, а количество пострадавших превысило 3 миллиона человек? Или вспомнить дело Enron, где владельцы бумаг компании потеряли из-за махинаций менеджмента около 60 миллиардов долларов, а ведущая аудиторская фирма долгое время покрывала это мошенничество? Ущерб от одной такой махинации сопоставим с предполагаемым годовым российским «рынком откатов». При этом в рейтинге коррумпированности Россия находится на 147-м месте (из 180 государств), а США — на 19-м месте. Вероятно, читая и осмысливая результаты подобных рейтингов, все же стоит принимать во внимание методику их составления (опрос мнений, а не исследование объективных данных) и относиться к ним соответственно: это совокупность мнений — иногда верных, а иногда стереотипных, сильно зависящих от того, кто и о чем спрашивает и кто отвечает.

Второе, о чем хотелось бы упомянуть в разговоре о коррупции  —  о  жульничестве в особо крупном размере. В столь крупном, что для него придуманы специальные научные термины и за его описание получены Нобелевские премии. Речь о 13-ти триллионах долларов долга США (на момент написания статьи). Эти доллары — бумага, которой должник может напечатать сколько угодно и когда угодно (научный термин для этого процесса —  количественное смягчение). На эту бумагу покупается реальное (а не бумажное) сырье и реальные товары. Реальный труд. Представьте — это как если бы Вы приходили каждый день в магазин за продуктами, а расплачивались вырванными из блокнотика бумажками,  фантиками от конфет, кусочками газеты и прочим мусором, зная, что никто и никогда не осмелится призвать вас за это к ответу. Во первых, потому, что вы самый  сильный в своем районе (кому угодно вломить можете за такой «призыв»). А  во вторых потому, что по ослиной глупости своей все жители вашего района тоже используют  бумажки из вашего блокнотика и ваши фантики, опасаясь, что отказ от них приведет к «неконтролируемым экономическим последствиям во всем мире». По сравнению со всем этим как-то неловко даже вспоминать наших вороватых чиновников. Масштаб не тот.

Ну конечно. Я выдумал этот район, и совершенно никаких параллелей с реальной жизнью у этой истории нет. Ну конечно, я пытаюсь отвлечь внимание читателя от российских проблем. «Перевожу стрелки».

Вот только от  «другой системы», позиционируемой как идеал добропорядочности, хотелось бы соответствия декларируемым «меркам».

Хоть какого — то соответствия. Пусть не идеального.

Наблюдение 6. Примеры честности в российском бизнесе

Я знаю российские компании, в которых люди не воруют и в основном соблюдают правила. Не воруют не потому, что боятся наказания, а потому, что стыдно воровать. Потому, что так не принято. К тому же в этих компаниях, как правило, есть возможность нормально зарабатывать без воровства. Сотрудники дорожат и гордятся таким местом работы и такими коллегами. А ведь никто не проводил исследований, сколько у нас в стране таких компаний, где люди воруют, и таких, которые работают честно. Может быть, их вовсе не так мало, как многие из нас привыкли думать? Или все стереотипы о том, что «в России нельзя заработать, оставаясь честным», «честный = бедный», следует принять за аксиомы и строить свою работу на них?

Наблюдение 7. Культура потребления и кризис ценностей

«Деньги превратились в бога, в основную жизненную ценность» — это утверждение доктора Адизеса, как мне кажется, справедливо для многих россиян — к большому моему сожалению. Но не только для нас. Культура потребления дает мощный стимул экономике, однако ее воздействие на экологию, семью, отношения между людьми и их душевное здоровье, взаимодействие между государствами носит разрушительный характер. Человечеству (и россиянам в том числе) предстоит ответить на непростой вопрос: как сохранить высокие темпы экономического роста и технологического развития, не разрушившись самим и не разрушив свою среду обитания? Справедливости ради стоит отметить, что этот кризис ценностей носит планетарный характер. А культура потребления и «поклонения золотому тельцу» родилась вовсе не в нашей стране — она была импортирована в Россию как бесплатное приложение к «передовым идеям развитого капитализма».

Как нам изменить ситуацию?

менеджер обучениеПарадоксально, но факт: оспаривая те наблюдения доктора Адизеса, которые касаются россиян, я согласен со многими его выводами из этих наблюдений: «Самый большой актив, которым обладает Россия, — не нефть и не газ, а российские люди. Они умные, способные и талантливые…». «Тут мы подходим к теме управленческого образования. Как мы пытаемся справиться с существующими проблемами, описанными выше? Мы копируем американскую модель бизнес-образования. Мы не учитываем то, что Америка — очень успешная экономическая держава, лидер свободного мира. В копировании нужно соблюдать осторожность: ведь в Америке успех системы основан на справедливых правилах игры, на индивидуализме, на отсутствии ограничений. России эта концепция чужда. Внимание стоит обращать на то, что американская система сейчас меняется. Она активно использует японский опыт, уделяет особое внимание управлению через соучастие, коллективному управлению». Вот вопросы, на которые, по мнению Адизеса, россияне сейчас должны искать ответ в первую очередь: как больше ценить людей и меньше ценить вещи? как справляться с проблемами, работая в команде? как держать под контролем свое эго и слушать тех, кто с вами не согласен? «Образование должно развиваться не следуя моде на рынке, а ориентируясь на то, что людям действительно необходимо знать. Россия должна адаптировать свою систему управленческого образования, направив ее воздействие на решение актуальных задач, — и тогда жизнь станет лучше».

Наблюдение 8. Польза самоуважения и вред комплекса управленческой (и любой другой) неполноценности

По моим наблюдениям, чужой опыт эффективно и с умом заимствуют те люди, компании и страны, которые ценят и берегут лучшее, что есть в их собственной культуре. Те, кто опирается на свои сильные стороны и не пытается слепо копировать других.

Мало кто осознает тот факт, что в основе знаменитой системы качества японских компаний лежат разработки американца Уильяма Эдвардса Деминга. Японцы сумели позаимствовать чужие идеи, творчески их переосмыслить, добавили к ним трудолюбие, верность долгу и способность к коллективной работе, а также другие сильные стороны своего национального характера — и совершили экономическое чудо. Теперь, как отмечает доктор Адизес, американцы многому учатся у японцев. Развитие китайской экономики (как и политической системы) вызывает у многих западных экспертов смесь восхищения и страха конкуренции. Китай, при всей неоднозначности отношения к его «экономическим чудесам», активно совершает эти чудеса, заимствуя отдельные методы у «развитого капитализма» — но заимствуя не слепым копированием, а с учетом своей культуры, особенностей и, что очень важно, стратегических целей. И Китаю, и Японии в полной мере присущи самоуважение и способность ценить свои национальные традиции и культуру. Японцы и китайцы не склонны идеализировать своих западных учителей, безоглядно верить всем советам и строить свою жизнь по чужому образцу. Более того. Китайскому национальному менталитету свойственно чувство превосходства перед «варварами» (скептикам предлагаю пообщаться с китайцами на тему международной политики и экономики).

Одна из новейших теорий (западного) менеджмента говорит, что наибольшего успеха в делах достигают не те люди и организации, которые концентрируются на своих недостатках, а, напротив, те, кто максимально использует свои сильные стороны. Талантливому художнику ни к чему обращать внимание на свою неспособность планировать — ему нужно сосредоточиться на рисовании. Организованному и решительному, но нетворческому администратору не стоит горевать и пытаться развить в себе креативность — нужно продолжать работать и организовывать дело, достигать совершенства в том, что удается. Компания, умеющая делать самые умные и быстрые в мире суперкомпьютеры, не должна одновременно стремиться стать самой дешевой и массовой, а производителю швейцарских складных ножей не следует переключаться на штучные, эксклюзивные изделия.

Мы должны заимствовать у других то немногое, то лучшее, что поможет нам быть успешными, оставаясь при этом самими собой. Привычка верить без разбора всему негативному, что говорят о тебе другие, и при этом не видеть своих позитивных качеств и обесценивать свои сильные стороны — надежный признак комплекса неполноценности. Психологам давно известно, что этот комплекс никого и никогда не приводил к успеху. Как раз такие люди ищут оправдания своим слабостям: «в такой стране живем», «плохая наследственность», «все воруют — нельзя не воровать», «буду пить — все равно не смогу бросить». Такие люди не могут совершить прорыв и экономическое (или любое другое) чудо. Они пытаются вычертить свою жизнь и работу по чужим, навязанным извне лекалам. И закономерные неудачи на этом пути только закрепляют их негативное восприятие своих способностей.

У многих из нас есть «друзья», которые постоянно напоминают нам о наших недостатках и просчетах, но никогда не замечают наши достижения и сильные стороны. Эти люди склонны самоутверждаться за счет других, навязывать окружающим свой стиль жизни. «Друзья» разрушают оптимизм и отнимают энергию, а вовсе не помогают нам раскрыть наши таланты. Тех из нас, кто верит: «я неудачник» —  легко контролировать. Они всегда готовы к сдаче своих позиций, своих ценностей и убеждений. Для неудачников авторитет всегда вовне.

Нашими настоящими друзьями являются другие. Те, кто относится к нам сбалансированно, сохраняя базовую доброжелательность. Те, кто наравне с объективной критикой поддерживают нас, хвалят за дело, отмечают наши таланты, говорят нам: «Ты сможешь!», «У тебя получится!», «Я в тебя верю!», «Дерзай!».

Таких друзей нельзя найти (и их не следует искать) среди тех, чьи цели противоречат Вашим целям.

Самокритичность и стремление к идеалу — сильные стороны многих россиян и нашей культуры в целом. К сожалению, нередко они же заставляют нас обесценивать то лучшее, что в нас есть, и принимать на веру любые негативные утверждения в наш адрес — в том числе ложные или чрезмерно обобщенные. В результате мы слишком фокусируемся на искоренении своих «грехов», вместо того чтобы стремиться к успеху, раскрывать свои таланты, использовать достоинства. Разумеется, с недостатками надо бороться — но в рабочем порядке, спокойно, планомерно и без самобичевания, не теряя веры в себя и не отвлекаясь от главного.

Чтобы суметь раскрыть свои сильные стороны, нужно прежде всего их осознать. Увы, Ицхак Адизес, отмечая ум, способности и таланты российских людей, не сопровождает это столь же яркими и интересными примерами и эпитетами, как при описании наших «грехов». Уверен, что у доктора Адизеса есть немало таких наблюдений. Особенно, с учетом его клиентской аудитории (в основном это руководители крупнейших, наиболее успешных российских компаний).

Осознать, в чем именно мы — российские менеджеры, а может, и граждане всей страны в целом — сильны уже сегодня, какие наши качества, черты характера и ценности могут стать фундаментом дальнейшего роста, как в масштабах отдельных компаний, так и всего государства, — очень важная задача, которая ждет своих внимательных и непредвзятых исследователей.